Вот как приключился раздор из-за коровы Крымушки. Было некогда большое фермерское хозяйство. Главным по хозяйству был отец, а отдельные фермы внутри этого хозяйства вели его сыновья. У одного сына, назовем его Иваном, была в хозяйстве любимая корова Крымушка.

Да вот незадача: трудно было Ивану кормить корову. Кружным путем приходилось до коровника добираться. Путь же до коровника проходил по землям другого сына, назовем его Миколой. А на землях этих и травка растет, и речка течет. Вот отец и распорядился: «Иван, перепиши Крымушку на Миколу, хватит с ней мучиться, пусть корова за Миколой будет. Хватит ей корм вкругаля возить, пусть он ее кормит со своего луга. Все равно молоко ейное в общее хозяйство поступает».

Ну, и ладно. Стали дальше жить-поживать. Микола корову содержит, а Иван ей приветы посылает. Тут отец возьми и помри, еще и завещания не оставил. Собрались сыновья на совет и решили:

во-первых, общего хозяйства больше не будет, каждый сам за себя;

во-вторых, не считаться между собой, кто кому из братьев чего делал и в чем помогал, а делить хозяйство строго по меже, иначе счеты да дележка до кровянки доведут. А чтобы о разборках и мысли не было, договорились все берданки по дворам у братьев собрать и у Ивана, как старшего сына, и сложить. Об том даже бумагу сочинили и у нотариуса подписали.

Так и осталась корова за Миколой. Беда, что не особо радив был Микола и хозяйство свое подзапустил. Вдобавок, на свою беду, управляющего он себе взял, ну, сущего ворюгу, даже кличка «Профессор» у того оказалась. В один прекрасный день осточертели Миколе его художества, всей семьей собрались и прогнали вора со двора. Оглядывает Микола свое хозяйство и видит: тут недовес, там недомер, а вот и дыра не заделанная. За что хвататься — не знает, а тут еще и кредиторы подступают. Беда!

А брат Иван тем временем про свою бывшую корову все думал. Жалко было, что на Миколу переписал, - страсть! Видит Иван, что у Миколы раскардаш в хозяйстве начался, бегает брат, за что хвататься — не знает. Вот и решил Иван: дай-ка я мою бывшую корову под шумок обратно к себе сведу! Забрался Иван в коровник, гладит Крымушку и спрашивает: «Ну, что, Крымушка, хочешь со мной жить опять?». А Крымушка в ответ «му-у», да «му-у». Одобряет, значит. Вот Иван и объявил: «Отныне Крымушка снова моя! Знать не знаю никакого Миколы!»

Осерчал Микола на Ивана, да не хватает у него силенок супротив старшего брата, так что только словами его полощет: «Ты хуже татя, не просто ко мне забрался и мое законное взял, так еще и на бумагу нотариуса наплевал! Не отдал бы я тебе тогда берданки на сохранение, хрен бы ты по моим закромам лазал! Раз корова тебе братской скрепы дороже, то и не брат ты мне больше!»

Соседи по деревне тоже стали Ивана увещевать: «Иван, раз ты свою корову на Миколу переписал, нельзя ее так запросто взять обратно. Она ведь уже не твоя, это воровство выходит. Ты же недавно и бумагу еще одну подписал, что признаешь Крымушку за Миколой. Пусть вы с Крымушкой друг другу любы, но нельзя брать без договора, а только по закону, иначе до общей драки недалеко».

Иван тоже за словом в карман не лезет. «Крымушка, - говорит, - мне как мать родная, с ее молочком я родительские заветы впитывал, не отдам я мать родную!»

Собрались тогда соседи на совет и обсудили, что если кто-то начнет брать, что ему нравится, то кровавой драки не избежать. Нельзя Ивану такое с рук спускать. Но раз не убедить его, не идти же на него походом. Так что соседи постановили: раз Иван так себя ведет, то знать его мы не хотим и в гости к себе его пускать больше не будем. Пусть живет сам с собой. Долго так не протянет.

Видит Иван: дело плохо. Крымушка, конечно, при нем, но зато самому со двора носа не высунуть. Тогда пошел Иван куражиться, говорит, раз вы, соседи, меня не любите, то вы мне враги будете. Со всех сторон меня окружили, в осаду взяли!

Удивляются соседи: «Мы тебя не в осаду взяли, а просто вокруг тебя живем. И не враги мы, но хотим, чтобы ты жил по правилам, а не своевольничал».

«Враги, враги, - стоит на своем Иван. - А с врагами разговор короткий!» - Собрал Иван все берданки, что на хранении были, и в окна повыставлял: попробуй, сунься!

Однако соваться к Ивану никто не хотел, даже скучно стало. Соседи жили своей жизнью, а Ивану осталось жить своей, с Крымушкой и с берданками наперевес.

Жил бы и дальше Иван в таком незавидном состоянии, да вопрос возник: корова, конечно, при нем, при Иване, да коровник все так же далече. С братом в ссоре, через его земли не пройти, вот через дальние овраги и придется окружные дороги сооружать. Тут у Ивана хозяйство хиреет, а там голодная Крымушка мычит. И что делать Ивану — непонятно, разве к драке с соседями готовиться.

И не было в той деревне психиатра или, на худой конец, психотерапевта, который бы прогнал серую недотыкомку из сознания Ивана и помог бы восстановить адекватное отношение к действительности.

Игорь Жордан

29 апреля 2015

Русский интеллигентный читатель не особо сосредотачивается на образе британского офицера, из колоний, вышедшего в отставку и вернувшегося в метрополию Да, не сосредотачивается, поскольку они особо не становятся главными действующими лицами британской литературы или кино, но они есть, действуют и присутствуют обычно, как добротные персонажи второго плана. Лысоватые или поседевшие, с хорошей прямой спиной, держатся с достоинством (не будем поминать подручных профессора Мориарти), они заслуживали бы прозвания британских Стародумов, если бы ни были сдержанны и молчаливы. Эти полковники идеологически нейтральны, они не "из НАТО", а из доброй старой викторианской эпохи, эпохи величия и добротности.

Так вот, русский читатель не сосредотачивается на этом образе, но знает его, усвоил его, приспособился к нему, и относится к нему, как к такому кирпичику бытия, без которого оно до того неполно, что, чего доброго, мир рухнет. Да, это не столп бытия, а его скромный кирпичик, но попробуйте представить себе мир без британского полковника в отставке? Это будет мир, до невозможности убогий. Может быть, мы любим британскую литературу в том числе из-за таких полковников?

Образ британского полковника (пусть иногда майора) - это предельно не российский образ, он совершенно с других, нездешних полян. Может быть, будь мы англичанами, этот образ волновал бы нас гораздо меньше, ну, не больше, чем русского человека волнует какой-нибудь околоточный. Но мы не англичане, поэтому нас манит восхитительная способность наблюдать такой доброкачественный и совершенно нерусский типаж на расстоянии протянутой литературной руки.

Предстаьте же мое потрясение, когда за первые пару дней в Израиле я увидел, по крайней мере, троих британских полковников, которые не были не только британцами, но, вероятно, не были и полковниками, а были выходцами из России. Причем не просто из России, а именно из Петербурга! Ну, знаете, я тоже когда-то жил в Петербурге, - не было там отродясь таких людей! Не встречались, на проходили, не пробегали и даже не проезжали мимо. Да, вот этот знакомый образ: сухощавые, стройные, с хорошей выправкой, лысоватые или седоватые и - с невероятным чувством собственного достоинства, растворенным в скромности. С одним я просто летел в самолете из Питера, мы делали алию вместе. Другой мне помогал в банке Ясав, откуда меня прогнали, третий объяснял в автобусе про "гав-гав".

Есть у меня два предположения, две гипотезы о самочинном возникновении типажа британского полковника в отставке из российского материала (пусть и с еврейским акцентом). Время от времени в России, особенно в Петербурге, рождаются совершенно нерусские люди, которые получили свои гены откуда-то из космоса. Некоторые из них то ли осознают свою глубинную нерусскость, то ли движимы бессознательным импульсом, но и те, и другие постепенно складывают манатки, сматывают удочки, вострят лыжи и что-то подобное еще проделывают и в результате оказываются - кто где, попадают и в Израиль. Так постепенно из российской почвы вымывает потенциальных британских полковников, которые осмотически проникают сквозь границу и оседают по сю сторону, постепенно накапливаясь в почве.

Вторая гипотеза отличается от первой предположением, что люди гораздо более пластичны, что им далеко не всегда (а может быть, и никогда) не присуща определенная форма. Из каждого можно получить что угодно. Поэтому человек с неплохими задатками, оказавшись в другой среде, вдруг пускает росток, как кактус. Как непохож цветок кактуса на сам кактус, так непохожа на старую форму человека, родившаяся из него новая форма. Эта новая форма, вероятно, не всегда приобретает вид британского полковника, наверняка возникают и другие формы культурной жизни. Просто почва Израиля способствует появлению из людей таких форм, которые напрочь отсутствовали в их прежней жизни. Так что для внимательного наблюдателя просто раздолье.

Одна из первых обязанностей нового репатрианта не самая неприятная - открыть счет в банке. Туда будет перечисляться пособие. Банков не так мало, но известных три-четыре. Из Питера по сайтам выбрать лучший я не смог. Боаз, хозяин дома, приютивший меня, объяснил, что чем известнее и крупнее банк, тем он мерзее, он будет меня обдирать комиссиями за все, что возможно, не отвечать на запросы и так далее. В общем-то, это совпадало с моим российским питерским опытом.

Боаз рекомендовал банк "Яхав", он для госслужащих, но в последнее время, вроде бы, принимает всех. Без комиссий, четко, удобный интернет-сервис. Жена Боаза, Соня звонит в банк, ей подтверждают: теперь туда можно всем. Только офис неблизко, в Индустриальной зоне. От Боаза это другой конец города, минут 20 на машине. (Ха!). Соня меня подвозит, я иду искать офис банка в торговом центре.

Короче, из банка меня прогнали: я не прохожу по своему профилю. За чьи-то ответы по телефону они не несу.т отвественности. Вдобавок, по-русски они не понимают, а по-английски говорит только начальник.

Делать нечего, иду прочь. Стою на площади, осматриваюсь. Чиновник из службы абсорбции рекомендовал банк "Леуми", он где-то поближе, в центре. Вроде бы, и с комиссиями не свирепствует. Только это где? Это куда? Никаких остановок не видно, да и куда ехать? Меня замучил радикулит, я могу только шкандыбать, но никак не бегать и прыгать, как привык. Не могу рыскать по площади в поисках остановки, да и куда ехать?

Неподалеку элегантный пожилой израильтянин протирает витрину пицца-бара. Обращаюсь к нему: "Вы говорите по-английски?". - "Не очень, - отвечает, - но заходите". Я захожу. - "Хотите воды?" - Я смотрю на него, он тоже внимательно на меня смотрит. Что-то в атмосфере возникает. - "Спасибо". Он открывает бутылку холодной минеральной воды без газа и наливает мне полный стакан. Вода очень кстати. Израильтянин что-то произносит и из глубины выходит его жена (уверен), хотя по возрасту годилась бы в дочери. Она по-английски без проблем. Умное, красивое лицо, сама элегантность. Я ей говорю, что хочу доехать до банка Леуми, но не могу же я зайти в другой банк (их тут на площади навалом), чтобы спросить. Израильтянин наливает мне еще один стакан воды. Элегантная израильтянка мне улыбается и все объясняет.

Я рассказал эту историю Соне. Соня возмутилась: "Я иногда прошу в барах воды, простой, из под крана. С меня всегда за это берут деньги".

Я еще в Питере, прохожу регистрацию багажа. Точнее, собираюсь проходить, поскольку непосредственно перед ней - собеседование с израильской службой безопасности. Мне задают стандартные вопросы, сам ли паковал багаж и т.п. Затем - посещал ли я синагогу, участвовал ли в каких-нибудь еврейских общинах. Свой скудный опыт я пытаюсь немного раскрасить, стараясь остаться в рамках честности. Затем первый мой собеседник зовет второго и вопросы повторяются, а первый слушает, насколько совпадают мои ответы.

Вдруг агент безопасности подскакивает: "Вы знаете этого человека?" и показывает на моего старинного приятеля Е, который участвует в проводах и стоит в сторонке, вместе со всей семьей. Оказывается, Е. стал фотографировать меня, как я собеседую. - "Этот человек мне не нравится, он создает серьезную угрозу, почему он фотографирует зал отъезда и уезжающих?" Я обернулся, Е. уже распекал другой охранник. Я сказал, что ручаюсь за Е., как за самого себя. Впрочем, для службы безопасности я сам был непонятно кто.

Агент наклеивает на мой багаж бирки и пропускает к стойке регистрации. Я прохожу регистрацию, паспортный контроль, досмотр ручной клади и с бутылочкой "Рьохи" из дьюти-фри усаживаюсь в зале ожидания. Звонит мобильник, служба безопасности сообщает, что мне надо пройти на выход номер такой-то. Я отвечаю, что вообще-то нам объявили другой выход. - "Вы никуда не улетите, пока не пройдете туда, куда я сказал". Да пожалуйста, иду, куда сказано.

Там другой агент, смахивающего на молодого университетского исследователя, просит открыть мой чемоданчик и начинает его протирать изнутри чем-то похожим на щетку для чистки унитазов, но с тряпочными фестончиками на конце. "Он ищет вирус Эболы, "- мелькает у меня дикая мысль. Исследователь понес унитазную щетку в соседнюю комнату и сунул ее в какой-то агрегат. Агрегат подумал минуту-другую, затем хрюкнул. Клянусь праотцами, хрюканье было отчетливо одобрительным. Так, одна за другой была изучена вся электроника из моей ручной клади. Это была проверка на наличие следов взрывчатки. Агрегат больше не хрюкал, а кратко пискал, все более и более раздраженно: почему ему не несут настоящей работы?

"Бог ты мой, - думал я, - ведь Е.. - химик, причем химик не только по образованию, а природный, "по национальности", так сказать. Но, к моему счастью, он сменил профессию несколько лет назад на нечто юридическое. Ах, какие замечательные следы он оставил бы на моем багаже, если бы занимался своей химией! По крайней мере, одну ночку мы бы с ним провели в ближайшей кутузке, пока не установили бы истину, - и никакого Израиля! Ну, что: я - пассажир-одиночка, т.е. ничто не мешает стать террористом. Мой напарник меня фотографирует для отчета перед террористами-боссами. Для СБ сценарий очевидный.

Агент-исследователь наклеил на мою кладь бирку другого цвета: "Это означает, что вы подверглись всему, чему может у нас подвергнуться человек,"- напутствовал меня агент. Бедняга, он не предполагал, что и израильская служба безопасности не все предвидит!

Как достичь такого уровня развития?

То, что наступил перелом, стало понятно, когда две думские шавки, одна за другой, но в одинаковых выражениях, заявили, что наблюдателем от Думы в Донецк на референдум никто не поедет: «Мы-то тут причем? Это ведь их внутреннее дело». Так. - подумал я, - бобик сдох! Все время Донецк был более внутренним делом для Кремля и Думы, чем сама Россия, а тут на тебе! Мы не причем, и хата наша с краю!

Это означает, что Путин дал задний ход.

Вечером Путин сделал вообще сенсационное заявление, обратившись к сепаратистам и попросив перенести дату их референдума.

Вот тут самое интересное с точки зрения восприятия информации: как ее дает СМИ и как эта инфа воспринимается.

* Сначала предложение отложить проведение референдума шло в кратком изложении дикторов теленовостей. - «Эге, - подумал я, - бобик-то еще не сдох, а только впал в летаргию. Путин просто взял тайм-аут, чтобы выиграть время, напрячь всех и дать себе свободу рук».

* Затем появился видеоряд. Путин и какой-то тонкокостный джентельмен стоят за трибунами, но говорит только Путин, а кто второй джентльмен так и осталось неизвестным, пока я ни полез в интернет: это был президент Швейцарии и, по совместительству, президент ОБСЕ.

Но эту речь Путина надо было смотреть! Во всяком случае, такого Путина я еще никогда не видел. С его лицом творилось нечто невероятное! Оно прыгало в разные стороны, оно крючилось, Путин поджимал губы и возводил очи горе. И все это несмотря на его знаменитый самоконтроль. Было понятно, что ВВП произносит выученный урок, произносит против воли и желания. Он был похож на школьника, который долго издевался над красивой одноклассницей, доводя ее до слез, пока его не поймали старшеклассники, дали пару раз под дых и сказали: «Слушай сюда, козел! Сейчас к девочке подойдешь и извинишься, подаришь ей цветы, а если сделаешь что-то не то, мы тебя так отп****м, что мама будет собирать по кусочкам». Думаю, швейцарский президент кое-что объяснил Путину про его собственность в Гельвеции и тем фактически приставил пистолет к его мошонке. Либо этот пистолет держали люди из "ближнего круга" Путина.

* Наконец, распечатка выступления Путина опубликована на президентском сайте. И снова все иначе! Вроде бы и текст тот же, но куда потерялась эмоция подневольности? Письменный текст выглядит довольно агрессивно и главная фраза о переносе референдума в нем просто теряется.

И последняя путинская вишенка (цитирую по памяти): «В доказательство наших добрых намеренирй мы отвели войска от границы, - сказал Путин. - это разведка может проверить». При слове «разведка» его взор загадочно затуманился. Кстати, немедленно «разведка» проверила, ни хрена войска не отведены. Путин просто себя перестанет уважать, если хоть чуть-чуть не соврет, подвесив всех.

Так что, возможно, я ошибался, думая, что цель Путина — самоизоляция, а захват Крыма — это только средство для этого. Либо это все-таки была цель Путина, но ни разу не цель для Роттебергов-Тимченко и иже с ними. Которые и прописали кое-кому ижицу.